Ольга посмотрела в сторону проходной и похолодела. У двери стоял Игорь во всем своём великолепии...

Утром, проснувшись на маленькой софе в крохотной комнатке Зининой квартиры, Ольга ощутила себя по-настоящему счастливой.

Вчера Зина выдала ей два ключа от замков на входной двери. Обычные ключи на металлическом кольце с брелоком.

Брелок был явно мужским – большой зеленоватый блестящий жук – бронзовка, залитый эпоксидной смолой. Такие брелоки делали на заказ друзьям домашние умельцы. Выходило очень красиво. Особенным спросом пользовались набалдашники для рычага скоростей в машинах. Часто их делали «под янтарь», с насекомыми внутри.

Ольга посмотрела на жука «на свет». Прозрачная смола была похожа на стекло, и у насекомого было видно каждое сочленение на лапках, прочный хитиновый панцирь действительно отливал на свету бронзой и был покрыт мельчайшими точками, которые можно было разглядеть, поднеся брелок к самым глазам.

Они договорились с Дюймовочкой о ведении хозяйства, готовке, бюджете, всё действительно устраивалось для Ольги как нельзя лучше. Оставалось только забрать у соседки чемоданы с вещами. Вечером это делать было никак нельзя – Игорь наверняка будет караулить под дверью её появление. Значит, нужно договориться на свободный от работы день и забрать вещи, пока муж будет на работе.

Отработав смену, Ольга ещё успела в магазин, где купила пару любимых Зининых пирожных – «картошка», к чаю. Ей хотелось отблагодарить Дюймовочку за доброту, но пока возможности были довольно скудные. Остановившись на углу, возле будки-автомата, она минуту ждала, пока женщина с девочкой лет трех освободят кабину.

Нырнув в открытую скрипучую дверцу, она сунула в прорезь телефонного аппарата монету в две копейки и набрала номер Антонины Сергеевны. Домашнего телефона у Зины не было.

Монетка быстро упала в прорезь – старушка сняла трубку.

- Алло! Слушаю. – Голос соседки в трубке был немного глухим.

- Антонина Сергеевна, это Оля! У вас всё в порядке?

- Олечка! Наконец-то! У меня всё хорошо, что мне сделается-то… Ты как, где ты? Ко мне тут муж твой заходил. – Ольга замерла при этих словах. – Но ты не волнуйся, все твои вещи у меня. Хотя мне показалось по разговору, что именно их он и хотел больше всего заполучить.

Ольга заволновалась:

- Антонина Сергеевна, миленькая, не отдавайте ему ничего, как бы он не просил. Я на развод буду подавать, – призналась она тише.

- Не переживай, деточка, я всё понимаю. Жизнь прожила. Я Игорю так ответила, что он ко мне больше не придёт. Ты лучше мне скажи, как твои дела, где устроилась?

- Всё хорошо, Антонина Сергеевна. Комнату сняла у знакомой женщины, она замечательная! Мы на одном предприятии работаем. За вещами, если позволите, заеду через пару дней, как будут выходные – не хочу с Игорем встречаться.

- Конечно, Олечка, что за вопрос, приезжай, когда удобно будет. Я днем практически всегда дома, ты же знаешь.

- Спасибо, Антонина Сергеевна! Если что – звоните мне на работу, хорошо? Номер у вас есть. В квартире, где я живу теперь, телефона нет. Если меня не будет – попросите передать, что хотели. Девочки у нас хорошие, обязательно передадут. Всего вам хорошего, не болейте!

- Спасибо, детка, спасибо. Не буду болеть! Столько интересного вокруг. Жить надо! Удачи тебе и до встречи!

Ольга повесила трубку.

Вот, значит, как… Приходит Игорёк за вещами. А она ещё подумала – как-то очень легко он её отпустил. То есть расчет у него был на то, что либо она все равно вернётся, либо – забрать вещи у соседки и шантажировать её этим.

Конечно, гардероб у неё неплохой. И три новых платья появились именно благодаря деньгам мужа.

Но, если честно, все три платья напоминали о ссорах с Игорем. Потому что покупались или шились как раз после скандалов, когда муж чувствовал, что перегнул палку и пытался искупить вину подарками.

Три платья за полгода. Ольга произвела в уме легкий арифметический подсчет, который был под силу первокласснику.

Это означало, что крупные ссоры ждали бы её в среднем каждые полтора-два месяца «счастливой» супружеской жизни. Мелкие конфликты она уже не считала. Они были на каждой неделе. А склочные придирки и тычки она и не считала. Их было столько, что можно было сбиться со счета.

Просто ранее она считала их обычными замечаниями. Теперь же Ольга словно смотрела на собственную жизнь со стороны. Боже мой! Как она жила?! Почему не видела очевидного?

Вернувшись домой, Ольга снова застала Дюймовочку за вязанием. Сказав ей : «Сиди, сиди!», женщина отправилась на кухню, и вскоре они уже уютно сидели вдвоем за столом с красной плюшевой скатертью, и пили чай.

Ольга довольно смотрела, как Зина смакует своё пирожное, отщипывая от него по крошечному кусочку и отправляя в рот с выражением абсолютного блаженства на лице. Пирожное и впрямь было великолепное: влажный светлый бисквит, с тонким, едва уловимым ароматом коньяка, обваленный в какао, с «глазками» из заварного крема. В этот раз Ольга купила те, что более всего напоминали настоящую картофелину – продолговатой формы.

- Ух, порадовала меня, девонька! – Зина сделала большой глоток ароматного чая. – Давно я пирожными не баловалась.

Она улыбнулась.

- Мне Коля их всегда покупал. Бывало, идет с работы, и несёт – к чаю. Сам он не слишком охоч у меня был до сладостей, а это пирожное уважал. Смеялся всё: «Как «картошка» может не нравится, раз она коньяком пахнет?»

Дюймовочка посмотрела на портрет на стене.

- Видишь, как в жизни-то бывает. Теперь вот ты меня пирожными балуешь!

Она помолчала.

- Оля, ты не тяни с заявлением на развод, раз твердо решила жизнь менять. Вот как свободный день будет – иди и пиши заявление. Дело это долгое. Кстати, подумай о дальнейшей учебе. Я тебе не просто так это сказала. Ты способная и толковая. Выбирай институт и садись за учебники, пока возможность есть. Что-то мне подсказывает, что надо тебе учиться.

- Зина, ну куда мне учиться? Мне уже двадцать четыре.

- Смотрите на неё, старушка выискалась. А когда ещё? Когда семеро по лавкам будут сидеть? Ты сейчас, без детей, свободная, как ветер в поле. А после развода – и подавно. Город большой, институтов несколько. У тебя техникум закончен, значит проще и меньше учебы. Чего тут думать?

Дюймовочка допила чай и аккуратно составила посуду на поднос.

- Знаешь, о чем я ещё жалею, кроме детей? – Она многозначительно посмотрела на Ольгу. – О том, что у меня не было в своё время вот такой тёти Зины, которая бы объяснила мне, что к чему. Думай. Как говорится, я тебе прокукарекала, а дальше - хоть не рассветай!

Она понесла поднос на кухню.

Ольга задумчиво потеребила скатерть.

Может быть, Зина не так уж и не права?

***

На следующий день она чуть не опоздала на фабричный автобус, который возил рабочих на предприятие. Замешкалась с одним из замков на двери, а Дюймовочку будить не хотелось.

Заскочив в автобус в последний момент, она пристроилась в самом конце салона у окна, все места уже были заняты.

Голова была занята своими мыслями, поэтому, когда она вышла из автобуса, то не сразу сообразила, почему входившие на проходную люди оборачиваются и смотрят на неё. На крыльце административного здания тоже образовалась кучка любопытных женщин.

Она посмотрела в сторону проходной и похолодела.

Рядом у входа на проходную стоял Игорь во всем своём великолепии. Он был одет «с иголочки», в модном пальто и шляпе, с безупречными стрелками на брюках. Он держал в руках букет.

Ольга представила, как все женщины фабрики, от самой молоденькой до дам его возраста, были уже сражены наповал. Да и те, кто постарше - тоже, в мечтах представляя такого «принца» возле собственных дочерей. Мужчины посматривали в сторону Игоря с интересом, их явно занимало, к кому именно из работниц явился с утра пораньше такой разодетый франт.

Ольга почувствовала, как её лицо заливает предательская краска. Зачем Игорю весь этот спектакль на публику?!

Хотя ответ она, конечно, знала.

Ведь именно ей, Ольге, в этом спектакле отводилась самая негативная роль. «Разрушительницы» семьи и «коварной» женщине.

Отступать было некуда. Она постаралась, как могла, придать лицу спокойное выражение, и двинулась в сторону проходной.

Игорь заулыбался, а зрители благодарно замерли. Даже женщины на крыльце администрации, представляющие собой галерку.

- Олюшка, солнце моё! – Игорь прямо излучал счастье от встречи с ней, - это тебе!

Он протянул ей букет.

Ольга инстинктивно спрятала руки за спину.

- Возьми, красивые же цветы! – вдруг сказал кто-то из мужчин, вышедших вместе с ней из автобуса.

Женщина вздрогнула и осторожно взяла букет.

Зрители заволновались.

- Олечка, возвращайся домой. – Голос Игоря был полон, казалось, искренней печали. – Я надо всем подумал. И решил, что прощу тебя. Вот прямо сейчас прощу за всё, что ты натворила!

Что?! Она сейчас ослышалась?! Что он сделает?!

Ольга до такой степени была поражена наглостью мужа, что не могла найти, что сказать.

А зрители снова замерли в предвкушении продолжения драмы. Даже продавщицы из магазина вынырнули из дверей, издалека наблюдая за любопытной сценой.

Наконец к Ольге вернулся дар речи.

- Вот как… - Проговорила она медленно, четко выговаривая слова. – Простишь меня, значит? А может быть, расскажешь всем присутствующим, за что именно ты меня простишь? Или тебе сказать нечего?

Слащавая улыбка Игоря сползла с его лица. Он перестал улыбаться.

Ольга стояла закаменевшая, полная негодования, глаза яростно смотрели на мужчину, которого она раньше так сильно любила.

- Можешь не трудиться. Мне не за что извиняться, я ничего дурного не сделала. И знаешь ещё что?! – вдруг яростно бросила она. - Ты, может, меня и простишь. Только я тебя не прощу! Понял?!

Она аккуратно положила цветы на скамейку у проходной, рядом с которой стоял муж.

- Молодец, женщина! - Вдруг кто-то громко крикнул из группы мужчин, стоявшей позади неё. – Возложила цветы к праху семейной жизни!

Вокруг захохотали. Смеялись все. И женщины на крыльце административного здания, и рабочие, не успевшие пройти через проходную, и даже продавщицы у магазина.

Игорь, не ожидавший подобного поворота, стоял растерянный и разозленный. Но нужно было "не терять лицо".

Поэтому он только коротко кинул в её сторону:

- Жду тебя дома!

И направился в сторону стоявших у крыльца администрации машин. Сел в одну из них. Водитель резко тронулся с места.

- Концерт окончен! – громко объявила Ольга и прошла через дверь проходной. Она внутренне дрожала, всё в ней тряслось, руки ходили ходуном. Чтобы не выдать предательской дрожи, она сунула их в карманы пальто.

Все с интересом смотрели ей вслед.

Когда Она зашла на АТС, Полина была уже на рабочем месте. Она часто ходила на работу пешком.

Она удивленно посмотрела на нервную Ольгу, стаскивающую шапку с волос и шарфик с шеи, будто она не раздевалась, а вела яростное сражение.

- Что с тобой такое? – спросила. – Ты что сегодня сама не своя?

- Лучше не спрашивай! – ответила Ольга из-за ширмы, включая кипятильник. – Сейчас выпью кофе, может, подобрею.

- Подобреешь! – Тут же воскликнула Полина. – Я пирог принесла.

- Морковный?! – Ольга тут же высунула нос из-за занавески.

- Ага! Морковный! – Женщина хитро кивнула.

Морковный пирог был неповторим в Полинином исполнении. Раньше Ольга недоумевала, ну какой пирог – с морковью? Так, баловство одно. Но пирог Полины – это было очень вкусно! Ольга взяла рецепт, конечно, но почему-то у неё не получалось приготовить его так, как выходило у Полины. Та смеялась, что у каждой женщины есть какое-то блюдо, которое получается хорошо только у неё.

Вошел Петрович. И как раз на словах о пироге.

- Я тоже хочу пирога, я не завтракал! – заявил он с порога. – Сначала пирог, потом на вызовы! Ольга, а ты чего букет-то не взяла? Шикарный букет!

- Какой букет? – тут же с любопытством спросила Полина.

Ольга посмотрела на Петровича испепеляющим взглядом и застонала.

- Всё-всё, понял, молчу, молчу, не мешаю работать, я к себе!

И Петрович нырнул за дверь к своим щелкающим шкафам.

- А про пирог помню! – Дверь открылась, чтобы выпустить эту единственную фразу.

Ольга прошла к телетайпу и аккуратно оторвала пришедшие за ночь телеграммы. Найдя нужную папку, она вложила их туда, позвонила секретарше директора.

- Полина, я отнесу телеграммы, а ты последи за водой, пожалуйста. Утро у меня было сложное, голова теперь болит…

Полина понимающе кивнула.

Весь день Ольга была молчаливой.

Полина пыталась говорить с ней, как-то расшевелить, но Ольга продолжала отмалчиваться.

Автоматически выполняя свою работу, всё думала, что ей теперь стыдно за саму себя. За свою глупость, за прошлую легкомысленность. Ей было стыдно перед друзьями, они беспокоились за неё и в результате оказались правы в том, что переживали не напрасно.

Можно простить поведение Игоря, объяснить его как-то. Наверное, можно.

Но как теперь простить саму себя?! Научиться жить в мире сама с собой?

Чувство стыда было таким жгучим и неприятным, что Ольга чувствовала, как её то и дело бросает в жар. Щеки горели при каждом невольно всплывающем из памяти воспоминании.

Вот Игорь отчитывает её прямо при гостях, за то, что она поставила на праздничный стол тарелку со сколотым уголком, не заметив его. А гости видят её смущение и неловкость, но кое у кого на лицах – менторское и высокомерное выражение. Они явно довольны сценой. И только пара человек, в том числе Лариса - морщатся, словно от зубной боли.

Вот муж заставляет её в пятый раз мыть пол в коридоре. Первый раз она не протерла его под стойкой для обуви, второй раз, по его мнению, сделала это недостаточно хорошо, а в третий, четвертый и пятый раз – она мыла пол в воспитательных целях. Назидательно, так сказать. Уже в третий раз возни с тряпкой у Ольги возникло на секунду желание водрузить эту тряпку Игорю вместо воротника от домашнего халата. Почему она этого не сделала?

Зачем ему понадобилось издевательское мытье прихожей в пятый раз?

И она мыла!

Теперь ей было стыдно за себя. За неумение ответить. За то, что не распознала этого издевательства, и правильно «воспитывалась», как хорошая девочка.

Как можно было быть такой дурочкой?!

***

В конце марта Соня получила от Ольги письмо.

Его принес Семён, заглянувший в почтовый ящик, по дороге домой.

- Жена, пляши! – скомандовал он с порога.

Соня испуганно выглянула из комнаты:

- Тише ты, медведь! Пашка только уснул, еле уложила, видно всё папочку ждал. – Она несколько ревниво подчеркнула слово «папочка».

Семён горделиво приосанился.

- Знает пацан, что отец важнее! – Тут же поддразнил он жену.

- Да ладно тебе. Чего мне плясать-то надо?

- От Ольги письмо! – Семён хитренько прищурился. – Пляши! Не будешь плясать, не отдам!

Соня попыталась было, подпрыгивая, выхватить конверт, но куда там. Семён был выше ростом, а уж достать конверт из вытянутой вверх руки возможным не представлялось.

- Ладно уж. – Соня фыркнула. - Что плясать будем?

- А что хочешь! – Семён заговорщицки подмигнул.

- Сёма! Новый век скоро, а у тебя всё старинные шуточки...

Однако она сделала несколько плавно ритмичных движений, словно под музыку.

Семён в восторге «хмыкнул» и протянул жене письмо.

- Раздевайся уже скорее, ужин на столе. Пошли читать! – Соня устремилась на кухню, вскрывая по пути конверт. Он был увесистым.

Пока Семён мыл руки, Соня уже успела рассмотреть красивую открытку с корзиной мимозы и надписью «8 Марта» и принялась быстро читать текст, написанный на нескольких листках знакомым Ольгиным почерком.

Вошедший на кухню Семён, увидев сосредоточенное и почему-то серьёзное лицо жены, молча принялся за ужин – макароны по-флотски и пирожки с капустой.

Когда Соня дочитала письмо, он в нетерпении спросил:

- Ну? Что Ольга-то пишет?

- Она от Игоря ушла.

Соня в недоумении посмотрела на мужа.

- Пишет, что снимает комнату у хорошей знакомой, у неё все хорошо. Она уже подала на развод. Собирается идти учиться, будет в институт поступать. Сема, что у неё происходит?!

Семён улыбнулся.

- Что ты расстраиваешься-то? Всё хорошо! Об Игоре мы же сами её предупреждали, помнишь? Молодец, девка! Правильно всё делает.

Семён с удовольствием надкусил один пирожок.

- Думаешь, правильно? – Засомневалась Соня. – Она ведь все время писала, какой Игорь прекрасный муж, как хорошо ей с ним живется…

- Соня, а ты думаешь, что она тебе вот так правду писать будет? – Муж посмотрел на Соню. – Какая женщина так просто признается всем, что обманулась в своих самых радужных надеждах? Да никакая! Вернее – очень редкая. Ольга к таким не относится. Но я рад за неё. Она наконец-то взяла свою жизнь в собственные руки.

Он выразительно глянул на Соню.

- Родная! Нам бы чайку…

- Конечно, Сёма, извини. Сейчас будет! – Соня улыбнулась. – Знаешь, а ты прав. Ольга уже взрослая девочка и знает, что делает. Приедет – сама всё расскажет. Если захочет.

Соня задумчиво посмотрела на плиту, на которой мирно посапывал закипающий чайник, а электрический свет уютно гонял по углам прячущийся сумрак.

«Прав Семён. Всё будет хорошо!» - подумалось Соне.

***

«Всё будет хорошо! Непременно!» - размышляла и Ольга, засыпая. Можно было развестись по упрощенной схеме, через ЗАГС, поскольку детей в их семье так и не появилось. Но Игорь согласия на развод не дал, как Ольга и предполагала.

Она искренне недоумевала – как можно одного человека заставить жить с другим, если тот, первый – этого уже не хочет? Её уже не пугала долгая процедура развода. В конце концов, всё закончится. Она будет свободной.

Мысль об учебе, которую высказала ей Зина, была разумной. Чем дольше обдумывала её Ольга, тем больше она ей нравилась. Она вполне может учиться - заочно, разумеется.

Теперь жизнь с Игорем представлялась ей просто опытом. Жизненным отрезком, который она прошла и оставила далеко позади. Она повзрослела и многому научилась. «Если это произошло со мной, значит, для чего-то это было мне нужно», - думалось ей теперь.

Наконец-то она простила себя.

Всё было в прошлом.

Источник