Позвонил в никуда, не надеясь на чудо, а там ждали уже 30 лет

Позвонил в никуда, не надеясь на чудо, а там его звонка ждали уже тридцать лет...

С некоторых пор Андрея Андреевича Широкова стало преследовать ощущение, что он живёт на краю чужого гнезда, как его любимый писатель Тургенев. И вообще живёт жизнь не свою, а чужую...

Никто из окружающих не поверил бы в это, глядя на него, энергичного, подтянутого, респектабельного человека пятидесяти лет.

Человек этот был генеральным директором крупной фирмы, "гнездо" его представляло собой роскошную трёхкомнатную квартиру в 150 квадратов в престижном районе города, была у него к тому же резервная двушка в панельке на окраине города, две дорогие машины, загородной особняк. И ещё ко всему этому прилагалась красавица- жена ...

Имелось всё то, что характерно для т.н. "состоявшегося человека" пятидесяти лет. Вот только у самого Андрея Андреевича не было ощущения состоявшейся жизни. Даже наоборот - ему казалось, что жизнь его была совершенно бесполезной...

Днём спасал напряжённый ритм работы, а вечером... Совсем не хотелось возвращаться в своё ухоженное, безупречно экипированное, но такое холодное и безрадостное гнездо. К красавице жене, которая, процедив сквозь зубы у порога "привет", тут же удалялась в глубины их совместного "гнезда".

Инге, его жене, нетрудно было сохранить молодость и красоту. Ни дня она не работала; салоны красоты, курорты и тренажёрные залы всегда приветливо распахивали перед ней двери - в деньгах Андрей Андреевич ей не отказывал. Только вот детей родить она не рискнула, опасаясь нанести ущерб своему покою и своей красоте...

А может быть, не так тоскливо было бы в их доме, если бы звенели в нём детские голоса...

Андрей и Инга давно уже стали друг другу настолько чужими людьми, что домой он возвращался только затем, чтобы съесть приготовленный домработницей ужин и тут же нырнуть с головой в чтение.

Реальными друзьями обзавестись ему не удалось, их ему заменили книги. Лучшими собеседниками оказались Толстой, Достоевский, Лесков, Тургенев...

Особенно близок стал ему Тургенев. Думалось, что если бы были они современниками, то непременно стали бы друзьями...

С Ингой они давно уже спали в разных комнатах - так им обоим было удобнее. У неё была своя, отдельная жизнь, и вполне вероятно, что и другой мужчина был у неё, но это уже не имело никакого значения для Андрея Андреевича...

Андрей Андреевич ненавидел праздники. Не понимал он, какая необходимость затягивать безделье, есть ведь выходные...

Вот и теперь - какой-то день Единения! Единения кого, с кем ?! Его с Ингой, что ли?...

Так что нервы сдали с самого утра праздничного дня. Ссора разразилась как будто из ничего, побросали в общую кучу взаимные упрёки и претензии типа "ты сгубил мою жизнь", "ты не сподобилась родить хоть одного ребёнка", "у меня-то есть любимый человек, а тебе и идти не к кому"...

Оставаться после этого дома было совершенно немыслимо, и Андрей Андреевич оседлал своего "железного коня". Поехал, куда глаза глядят...

Думал в дороге: "Что за глупости талдычат психологи и недоучки-коучи : "Начать сначала никогда не поздно, жизнь не кончается в пятьдесят (сорок, шестьдесят, семьдесят...) лет!" Есть ведь и другая точка зрения: "Коней на переправе не меняют"! Ведь и в самом деле "переправа", или, ещё говорят "уже с ярмарки поехали"...

Что на что менять-то? Одну пустую куклу на другую?

А ведь была любовь, и какая! Да, видно, такая только раз бывает! Свётлую, солнечную Ниночку он взял за её тёплую руку в первый день их учёбы в институте у доски с расписанием... Роднее и ближе человека, чем она, у него так и не появилось. Первый поцелуй, первая близость... Как же случилось, что счастье ушло безвозвратно?... С Ниной-то не была бы пустой его жизнь - наверняка у них были бы дети и, может быть, уже и внуки...

Яркая, красивая Инга появилась в их группе на втором курсе. Андрей не очень-то сопротивлялся её натиску и с головой окунулся в бурный водоворот их романа. А Нина к концу семестра куда-то пропала. Говорили, что вернулась в родной город...

Потом была женитьбы на Инге, был быстрый карьерный взлёт, а любовь, привязанность и тепло так и не поселились в их доме...

Дорога привела Андрея Андреевича в ту деревню, в которой он жил каждое лето у любимой своей тётушки Любы. Туда, где он когда-то давно бегал к деревенскому пруду на утренний клёв, где косил сено для тёти Любиной козы...

Только мало была похоже то место, куда приехал Андрей Андреевич, на деревушку его детства: лужайки, по которым бродили когда-то стайки гусей и кур, поросли бурьяном, избы обветшали и покосились. В ноябре всё это выглядело совсем безрадостно...

- И зачем приехал?- подумал Андрей Андреевич. - Только душу разбередил.

И вдруг... Ах. это чУдное "и вдруг"! Показалась за забором дома, соседнего с заколоченным тёти Любиным, ссутулившаяся старческая фигура...

- Михалыч! Дорогой!... Оба рады были до слёз...

- Да как же ты надумал приехать-то сюда?! - всё не мог нарадоваться одинокий старик. - Входи, входи в избу! "Рюмкой чаю" угощу!

Угощались до самого позднего вечера. И "рюмками чаю", и просто чаем - Михалыч ставил кипятить чайник за чайником.

Всё рассказал Андрей Михалычу о своей незадачливой жизни.

- Вот что я скажу тебе, Андрюша, - выслушав, сказал Михалыч. - Толстой, Тургенев да Лесков на многие вопросы отвечают, да вот на вопрос, как жить тебе, Андрей, они не ответят... Они и сами особо-то счастливы не были. Тургенев всю жизнь возле чужой жены прожил, а у Лескова жена и вовсе сумасшедшая была - намучился он с ней. Как быть счастливым, никто тебя не научит - это тебе только сердце твоё подсказать может. Вот его и слушай.

Утром проснулся Андрей Андреевич с ощущением упругости и лёгкости в теле. А в душе стало тихо и ясно. По пути домой подумал: "А ведь совсем необязательно кончаться жизни в пятьдесят лет!

В "гнездо " cвоё возвращаться не стал, поехал в резервную двушку, к которой Инга относилась с брезгливостью. Рука его сама собой потянулась к старенькому, но ещё "живому" телефону...

Набрал номер, который он никогда не забывал... Андрей Андреевич, будучи в трезвом уме и здравой памяти, со всей ясностью осознавал, что звонит в никуда, ведь телефонные номера в их городе радикально поменяли четыре года назад. И всё же рука его упорно крутила диск...

- Алло, слушаю! - раздался в трубке голос, родной и такой тёплый...

- Ниночка, милая! - закричал Андрей Андреевич в трубку. - Ну сколько можно тебе говорить - или "алло" или "слушаю"!

Нина весело рассмеялась - это был их пароль.

Вечером встретились в кафе. Андрей Андреевич немного волновался - было бы неловко, если бы он не узнал Нину - ведь за тридцать лет можно измениться до неузнаваемости...

Однако, увидев её, он онемел. Перед ним стояла всё та же Нина - такая же лёгкая, стройная, так же смахнула со лба непослушный завиток. А лёгкая сеточка морщин делала её лицо ещё мягче и приветливее.

И опять говорил Андрей Андреевич, а Нина слушала. В её глазах он с удивлением видел внимание и ... жалость.

- Нет, - подумал Андрей Андреевич. - Неправда, что жалость унижает! Жалость - без неё нет любви!

- Только скажи мне, Нина, - спросил он, - как тебе удалось сохранить старый номер телефона?

- Да очень просто! - ответила она. - Просто я запретила связистам менять этот номер.

- Ты командуешь связью в нашем городе? - спросил с удивлением Андрей Андреевич.

- Не я - мой сын! - с улыбкой ответила Нина.

- А кто твой муж? - Андрею Андреевичу не удалось сделать вид, что ему неинтересен этот вопрос.

- Мой муж - полярник! - смеясь, ответила Нина. - Он уже много-много лет исследует какой-то полюс - то ли Южный, то ли Северный... Да не удивляйся ты так - я не сошла с ума! Эта версия про отца была придумана для нашего с тобой сына Андрюшки, когда он был маленьким, а теперь в неё верит только его дочка Варенька, наша с тобой внучка!

Так что возвращайся-ка ты со своего полюса, хватит тебе там одному мёрзнуть - добавила Нина.