Сестра пожаловалась на родителей мужа: «Внучку мясом кормят, а нас — пустыми макаронами»
Родителей у нас с сестрой нет. Наследство мы пополам поделили. Мирно, без
скандалов. Она свою часть денег, вырученную с продажи квартиры, в ипотеку
вложила.
Стас, муж Юли, тоже вложился — участок продал, на котором должен был дом
построить. Так его родители мечтали.
Живут Вера Петровна и Антон Борисович в городской черте в своём доме. И
когда их соседи свой участок с небольшим домиком продавали, они настояли,
чтобы Стас взял кредит и выкупил участок, чтобы построить там большой дом,
привести семью, родить детей и так далее. Стас кредит выплатил, а до
строительства никак руки не доходили.
Юля в частном доме жить не хотела. И вкладываться в строительство
отказалась. Тогда участок был продан, ипотека взята.
Всё у сестры хорошо было, только началась какая-то чёрная полоса: дочка
совсем хиленькая родилась, кочевали они с Юлей из больницы в больницу: две
недели дома, месяц в больнице. Ещё Стас под сокращение попал. Ипотека,
лечение, жить на что-то надо… Родители Стаса о бедах семьи сына узнали и
пригласили к себе пожить, чтобы квартиру можно было сдать.
Переезду Юля не обрадовалась — Вера Петровна и Антон Борисович считают её
виноватой в крушении их мечты о большом доме сына и внуках под боком. Пока
Юля с племяшкой отсутствовали, всё хорошо было. А как выписали их в
очередной раз с заметным улучшением — началось.
Стас изо всех сил искал работу, брался за всё подряд, бегал по
собеседованиям, не брезговал временными должностями в стиле «принеси-подай»
и шабашками. А ещё ипотечные платежи висели Дамокловым мечом. Так что
питаться семья семья сестры, по большому счёту, начала за счёт хозяев
дома.
— Ну как вы там? — позвонила я Юле.
— Нормально, — бесцветным голосом ответила она.
Пришлось всё вытягивать.
Меню кормящей матери было таким: на завтрак — макароны со сливочным маслом,
на обед — макароны с подсолнечным, на ужин — макароны, оставшиеся от
завтрака или обеда. Пользуясь дневным отсутствием Стаса, Вера Петровна
именно так потчевала мать своей внучки, приговаривая, что вот построил бы
Стас дом, и всё было бы хорошо.
— На внучке не экономят — мясо покупают, хорошее. Сначала питание детское
брали, сейчас — у фермеров берут. Вера Петровна сама фрикадельки и мясные
муссы делает. Дочка с удовольствием ест. Стас с работы приходит— ему тоже
макарон навалят в тарелку и руками разведут — котлеты съели. Иногда каши по
вечерам бывают. Мы всё, что после уплаты ипотеки остаётся, всё им отдаём.
Мои декретные, деньги за шабашки Стаса… А они… Всё этим домом попрекают, —
чуть не ревела сестра в трубку.
— Стас знает?
— Нет. Как я ему скажу? Он поругается с родителями, и куда мы пойдём? Дочка
хорошо кушает — на том спасибо, я как-нибудь перебьюсь.
— Они сами тоже макароны едят?
— Нет, Вера Петровна на день им с Антоном Борисовичем с утра готовит. Супы
варит, запеканки делает, мясо тушит… Иногда так слюни бегут от запахов, что
реву в подушку.
Самой Юле готовить было нельзя — Вера Петровна отказала ей в пользовании
кухней. Продуты купить и съесть в комнате — денег не было, Стас честно
отдавал свой невеликий заработок с шабашек родителям на продукты.
Я поговорила с мужем и предложила Юле и Стасу перебраться к нам. Мне
нормальной еды для родных, оказавшихся в тяжёлой ситуации, не жалко было.
Работу может каждый потерять, а пользоваться чужой бедой и мелочно мстить —
подло. Сразу бы отказали в помощи, но нет — родители Стаса сами предложили к
ним переехать. Сами!
Юлька была бледнее некуда: сначала больничные харчи, потом — макаронная
диета от её свекрови… Ужас! Как Стас не замечал? Они прожили там два месяца,
как можно было не заметить?
Семья сестры прожила у нас полтора месяца. Стас наконец-то нашёл нормальную
работу и они вернулись в свою квартиру, попросив квартирантов на
выход.
Юля не ездит в гости к Вере Петровне и Антону Борисовичу. При встречах
ведёт себя прохладно и односложно отвечает на вопросы. Обиделась. И я её
обиду понимаю: да, никто не должен был её кормить, но неужели им трудно было
налить тарелку супа маме своей внучки? Поддержать семью сына в трудную
минуту? Юля и Стас — не маргиналы, не алкоголики, не тунеядцы, решившие
сесть родителям на шею. Они нормальные люди, попавшие в трудную жизненную
ситуацию.
Хотелось бы написать — не удивлюсь, что когда Вере Петровне и Антону
Борисовичу понадобится помощь, Юля пройдёт мимо. Но это не так. Юля не
такая. Она не закроет глаза на чужие беды.
До сих пор в голове не укладывается. Кормить собственного сына и его жену
пустыми макаронами, когда холодильник полон… Половника супа пожалеть для
кормящей матери, для женщины, которая кормила грудью их внучку! И повод
какой чудесный нашли: нежелание Стаса
Post a Comment